Мы знаем: если Богу было бы угодно, то и волос не упал бы с головы Сына Его. Если Богу было бы угодно, то воплотившийся Сын Его был бы могущественнее всех земных владык, физически сильнее любого богатыря, обладал бы колоссальной способностью управлять всем миром, всеми царствами земли. Но не для того Господь послал Сына Своего в мир, чтобы Он силой исправил людей, чтобы Он силой дал им благополучие, чтобы Он силой привлек их в рай и сделал счастливыми.

На Кресте совершилось нечто другое — Господь явил Свое бессилие, Свою человеческую уязвимость. Его так легко было арестовать в Гефсиманском саду. Его так легко было бичевать плеткой с металлическими шариками, той самой, которая пробивала человеческое тело до костей, не оставляя ни одного живого сантиметра. Его так легко было приговорить, незаслуженно, к смертной казни, и не к той, которой умерщвлялись сильные мира сего, будучи усечены мечом, но к позорной казни, которой подвергались рабы, деклассированные, как мы бы сегодня сказали, люди, не имеющие никакого значения для тогдашнего общества. Их просто зверски прибивали к крестам. Это была не просто казнь — эта была казнь и издевательство одновременно. Это была казнь и пытка. Это была казнь и свидетельство о полной безвластности, никчемности, слабости человека. Это была позорная казнь.

Почему же всемогущий Сын Божий принял на себя добровольно этот позор, это человеческое поношение, эти издевательства, эти пытки и эту бесславную казнь? Для того чтобы совершить два очень важных дела. Во-первых, отождествить себя с каждым страдающим человеком. Если бы Бог явил себя в силе, в славе, в могуществе земного владыки, то как тогда люди — тяжелобольные, бедные, лишенные власти, проходящие через скорби, раненые, те, кто защищает родину, те, кто находится в тяжелейших жизненных обстоятельствах, в грязи, под снегом, под дождем, — как они обращались бы к Богу, Который Сам пребывает на вершине человеческой власти?

Но каждый из нас в скорби не вправе роптать на Бога, потому что Сын Божий прошел через самую глубину человеческих страданий. Он отождествил Себя с самыми бесправными, с самыми страдающими, с самыми что ни есть неудачниками. Он отождествил Себя с ними для того, чтобы быть рядом с ними, — чтобы они чувствовали Его плечо, плечо не только Бога, но и брата. Вот какому Богу мы поклоняемся. На него нельзя роптать. Его нельзя вопрошать: «Господи, почему же я такой несчастный? Почему мне столько скорбей?» Его можно только просить о помощи — искренне, сердечно, с глубокой верой; и Он помогает — воскрешает мертвых, исцеляет тяжелобольных, обреченных на смерть, дает мужество тем, у кого оно вдруг улетучивается, дает силы тем, кто их вдруг теряет.

Крест, несение скорбей и страданий без ропота, с терпением, мужественно, с верой в Бога, спасает человека. Как тот самый Голгофский Крест, так и наши с вами кресты нас спасают, если мы несем их с верой в Бога, мужественно, терпеливо, без ропота. Как Голгофский Крест помог спасти весь род человеческий, снять с него ответственность за общечеловеческие прегрешения, сохраняя ответственность каждого пред Богом за личные дела, так и наши кресты, которые мы несем, нередко спасают других.