Душа после смерти.

Посмертная жизнь души — всегда некая манящая к себе тайна. "Что и как там" — вопрос, переходящий из поколения в поколение и порождающий массу ответов.

* Однако следует сразу сказать, что христианство совсем не имеет своей целью сделать эту тайну такой явью, которая ответила бы на все волнения нашей бесконечно любопытствующей души. Для человека, живущего здесь, — это и невозможно, и большей частью неполезно.

* Невозможно — поскольку тот мир совершенно иной и его просто нельзя выразить нашим языком. Очень показателен в этом отношении опыт пребывания там апостола Павла. Единственное, чем он поделился с братиями: рассказом о том, что он "слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать" (2 Кор. 12; 4).

* Итак, что же такое — смерть? Во всех народах задумывались об этом. Все религии об этом говорят. Правда, каждая по-своему.

* Если обратимся к дохристианской истории, то увидим множество различных вариантов описания посмертья. Но сразу надо заметить, что по существу все они говорят о какой-то форме продолжающейся жизни.

* Жизнь есть и по смерти! И это не просто предположение, не какая-то наивная вера или смутная интуиция, но прежде всего всечеловеческий опыт переживания огромного количества фактов, убедительно свидетельствующих о том, что жизнь личности продолжается и за порогом земного бытия. Сообщения об этом, часто поразительные, находим всюду, где только остались литературные источники. И во всех красной нитью проходит одна и та же мысль: личность продолжает жить и после смерти. Личность неуничтожима!

* Соприкосновение человека с тем миром нередко начинается уже перед смертью, и душа часто приходит в полное недоумение перед открывающейся ей совершенно иной действительностью. Об этом свидетельствуют бесчисленные факты.

* По принятой церковной традиции душа усопшего после трехдневного пребывания у гроба шесть дней созерцает райские обители, а затем по 40-й день ей показываются адские мучения. Как можно понимать эти земные образы, "земные вещи"?

* Душа, будучи по природе жительницей того мира, освобождаясь от дебелого тела, становится способной свойственным ей образом видеть тот мир. Там душе все открывается. И если, как пишет апостол Павел, в земных условиях мы видим "как бы сквозь тусклое стекло, гадательно", то там "лицем к лицу" — то есть так, как есть в действительности. Это видение, или познание, в отличие от познания земного, носящего в основном характер внешний, объективный, приобретает по смерти тела характер сопричастности познаваемому. Сопричастность в данном случае означает единение познающего с познаваемым. Душа вступает там в непосредственное общение, единение с миром духов, поскольку сама является таким же духом. Но с какими духами соединяется душа? С теми, которым она в наибольшей степени подобна по своему духовному состоянию. Можно полагать, что каждая добродетель имеет своего духа, своего Ангела — так же, как и каждая страсть имеет своего духа, своего демона. Но об этом позже.

* Как можно понять происходящее с душой в период с 3-го по 9-й день? Почему-то обычно считают, что душа испытывается только на мытарствах. Однако нет сомнений, что душа познается не только в искушениях злом, страстями, но и когда оказывается перед лицом добра. Разница лишь в том, что первое сопряжено с видением демонов, их угрозами и потому со страданиями, а второе, напротив, восхищает душу созерцанием красоты добродетелей Ангелов, святых, их любви. Но и в этом случае душа "сдает экзамены". В чем они заключаются? В выявлении того, какие добрые свойства приобрела душа во время земной жизни, к чему высокому, чистому она стремилась, каким идеалам служила.

* Так вот, после трех дней начинаются эти своего рода испытания личности на добро. Душа проходит перед лицом всех добродетелей (по Апостолу, это: "любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие... кротость, воздержание" и т. д. — Гал. 5; 22). Например, оказывается перед лицом милосердия. Воспримет ли она его как ту духовную драгоценность, к которой стремилась, хотя бы и не смогла в полноте осуществить ее в условиях земной жизни, или, напротив, приобретенная жестокость оттолкнет душу от этой добродетели как от чего-то чуждого и неприемлемого? Соединится ли она с духом милосердия или отвергнет его? Так, в течение шести земных дней происходит испытание души на предмет ее отзывчивости на добро, на любовь, на целомудрие... В результате этого "экзамена" она уже без "розовых очков" увидит все свое действительное добро, а не мнимое, увидит подлинное лицо своих добродетелей и добрых дел.

* Это будет иметь огромное значение для ее последующего самоопределения. Несомненно, по меньшей мере, одно: что душа, стремившаяся в своей земной жизни к истине, правде, любви и увидевшая здесь всю их божественную красоту, конечно же устремится к ним всеми своими силами и станет единой с ними в меру своей духовной чистоты. И потому она уже не будет испытываться на мытарствах, как об этом свидетельствует Откровение Божие на примере святых, которые прямо восходили в обители небесные. Отсюда становится понятным, почему души усопших вначале познают Рай, а не ад — зачем душе, показавшей произволение к Богу и способной принять Царство Божие, переживать соприкосновение со злом, с отвратительным безобразием, с демонами?

* Самый замечательный пример — благоразумный разбойник. Он первый, вошедший в Рай без искушения мытарствами, хотя по всем земным меркам справедливости должен был подвергнуться им во всей силе. Этот факт говорит о великом значении Жертвы Христовой, освобождающей каждого искренне смирившегося и кающегося от власти и мучений демонских как в земной жизни, так и по смерти. Потому можно твердо верить, что христиане, живущие по евангельской совести, уже в девятый день наследуют жизнь вечную, избегнув всех мытарств.

* Мытарства — это не наказание Божье за грехи, а последнее лекарство для тяжелобольных — для тех, кто не только отдавался страстям, но и оправдывался в них, не каялся и "достиг" высокого мнения о себе, своих достоинствах, своих заслугах перед Богом и людьми. Для такой души мытарства и представляют собой совершенные средства познания своего дна, ибо без этого познания невозможно обращение ко Христу, принятие Его — невозможно спасение.

* Таким образом, для души, не выдержавшей "экзамена" на добро, наступают, увы, иные, тридцатидневные испытания. Начинается прохождение мытарств. О них в житийной литературе говорится значительно больше, чем о созерцании красоты Царства святых. Причина этого, видимо, в том, что подавляющее большинство людей неизмеримо больше порабощено страстям, нежели причастно добродетелям. Потому и времени на этот экзамен требуется больше. Но в результате здесь открывается душе вся сила зла каждой ее страсти.

* Мы все знаем, что значит огонь страсти: человек вдруг подчиняется жуткому гневу, алчности, похоти!.. И тогда — долой разум, совесть, добро, собственное благополучие! Вот это и происходит там, только в неизмеримо большей степени. В душе обнажается во всей полноте действие той страсти, какую человек лелеял во время земной жизни, либо сразу нескольких "любимых" страстей. И тот, кто не боролся со страстью, служил ей, для кого она была смыслом его жизни, тот не устоит перед лицом демонских искушений, бросится на них, как на приманку. Так происходит срыв на мытарстве и ниспадение души в лоно бессмысленного и ничем не утолимого огня горения этой страстью. Ибо если в земных условиях она иногда по временам могла еще получать себе пищу и успокоение, то там для нее открываются действительно муки Тантала. Мытарств обычно называют двадцать. Двадцать мытарств охватывают все категории страстей, в каждую из которых входит множество разновидностей грехов, то есть любое мытарство включает в себя целое гнездо родственных грехов.

* "Мытарства представляются чем-то страшным; а ведь очень возможно, что бесы, вместо страшного, представляют нечто прелестное. Обольстительно-прелестное, по всем видам страстей, представляют они проходящей душе одно за другим. Когда из сердца, в продолжение земной жизни, изгнаны страсти и насаждены противоположные им добродетели, тогда что ни представляй прелестного, душа, не имеющая никакого сочувствия к тому, минует то, отвращаясь от того с омерзением. А когда сердце не очищено, тогда к какой страсти наиболее питает оно сочувствие, на то душа и бросается там. Бесы и берут ее будто друзья, а потом уж знают, куда ее девать. Значит, очень сомнительно, чтобы душа, пока в ней остаются еще сочувствия к предметам каких-либо страстей, не постыдилась на мытарствах. Постыжение здесь в том, что душа сама бросается в ад". Свт. Феофан (Говоров).

* Очень интересная мысль. То есть мытарства — это испытание духовного состояния души перед лицом стр?стных дьявольских искушений. Оказывается, душа сама бросается в ад, и это происходит по причине тех страстей, которым душа добровольно отдавалась в земной жизни.

* Мысль свт. Феофана, по существу, исходит из наставлений преподобного Антония Великого. Приведу его замечательные слова: "Бог благ и бесстрастен и неизменен. Если кто, признавая благословенным и истинным то, что Бог не изменяется, недоумевает однако ж, как Он (будучи таков) о добрых радуется, злых отвращается, на грешников гневается, а когда они каются, является милостивым к ним; то на сие надобно сказать, что Бог не радуется и не гневается: ибо радость и гнев суть страсти. Нелепо думать, чтоб Божеству было хорошо или худо из-за дел человеческих.

* Бог благ и только благое творит, вредить же никому не вредит, пребывая всегда одинаковым; а мы, когда бываем добры, то вступаем в общение с Богом, по сходству с Ним, а когда становимся злыми, то отделяемся от Бога, по несходству с Ним. Живя добродетельно, мы бываем Божиими, а делаясь злыми, становимся отверженными от Него; а сие не то значит, чтобы Он гнев имел на нас, но то, что грехи наши не попускают Богу воссиять в нас, с демонами же мучителями соединяют. Если потом молитвами и благо-творениями снискиваем мы разрешение в грехах, то это не то значит, что Бога мы ублажили и Его переменили, но что посредством таких действий и обращения нашего к Богу уврачевав сущее в нас зло, опять соделываемся мы способными вкушать Божию благость; так что сказать: “Бог отвращается от злых”, есть то же, что сказать: “Солнце скрывается от лишенных зрения”"

* Не Бог наказывает нас за грехи, и не демоны по своему произволу мучают за них, а мы сами своими страстями отдаемся в руки мучителей. И тогда начинается их безумная "работа". Соблазняя душу разными грехами и думая, что погубят ее, они в действительности этими соблазнами открывают душе ее духовные болезни, страсти, которые она по нерадению в земной жизни и не видела. Тем самым демоны, желая причинить душе вред, оказывают ей великую пользу. Ибо спасение только в том случае и возможно, когда душа увидит свои грехи и страсти и поймет всю необходимость Бога-Спасителя. Именно в этом и убеждается падшая душа на мытарствах, это и становится залогом ее исцеления по молитвам родных, молитвам Церкви. То есть, повторяем, мытарства для порабощенной души оказываются своего рода необходимыми врачевствами, выявляющими ее духовные болезни, — таков премудрый и любвеобильный Промысл Божий! Святой Исаак Сирин, великий подвижник VII века, писал в связи с этим, что Бог "ничего не делает ради возмездия, но взирает на пользу, которая должна произойти от Его действий". "Одним из таких предметов является геенна, — пишет он далее. — Что касается меня, то я думаю, что Он намеревается показать чудный исход и действие великого и неизъяснимого милосердия ...в отношении этого установленного Им тяжкого мучения, чтобы благодаря этому еще более было явлено богатство любви Его, сила Его и мудрость Его, а также сокрушительная сила волн благости Его. Не для того милосердный Владыка сотворил разумные существа, чтобы безжалостно подвергнуть их нескончаемой скорби — тех, о ком Он знал прежде их создания, во что они превратятся после сотворения, и которых Он все-таки сотворил" [Прп. Исаак Сирин. О Божественных тайнах и о духовной жизни. Беседа 39. § 5, 6. М, 1998.]. Мытарства, таким образом, есть даруемое Божьим милосердием (а не гневом, не наказанием) последнее промыслительное средство, благодаря которому человек, познавший себя, — кто он есть на самом деле, а не в своем мечтательном воображении, — становится способным к непадательному восприятию Царства Небесного.

* Двадцать мытарств окончательно завершают процесс важнейшего условия спасения — познания личностью своего реального духовного состояния. Ведь главная наша беда в земной жизни состоит в том, что мы фактически совсем не видим ни своих страстей, ни своего бессилия искоренить их. Мы прячем свои грехи не только от людей, но и от самих себя. А если что и видим, то лишь самое грубое, вопиющее. К сожалению, для большинства людей только там открывается бездна грязи, скрытая в душе. Но и там, по милости Божией, открывается не сразу, а постепенно — сначала перед лицом Добра, затем, на отдельных мытарствах, перед искушениями зла.

* Потому 40-й день можно рассматривать как ту ступень, на которой душе во всей полноте открываются все ее страсти и ее бессилие уже что-либо изменить, и в результате этого самопознания в полном соответствии с духовным состоянием души происходит ее естественное соединение или с Духом Божьим, или с духами мучительных страстей. Этот момент Церковь называет частным судом Божьим, на котором и определяется "место" ее пребывания.

* Частный суд, как видим, не похож на обычно представляемый нами суд. На нем не Бог судит и осуждает душу человека, а, повторяем, сама душа, оказавшись, с одной стороны, перед лицом Божественной святыни и Истины, с другой — перед действием пребывающих в ней страстей, или восходит к Богу, или, напротив, самоосуждаемая совестью своею, влекомая своим греховным духовным состоянием, приобретенным в земной жизни, — ниспадает в бездну.

* Однако определение 40-го дня, по учению Церкви, не является последним и окончательным. Будут еще молитвы родных, друзей (см.: Лк. 16; 9), молитвы Церкви, будет последний, Страшный Суд. На нем великое множество людей всех времен и народов, несомненно, во всей глубине осознают свою духовную нищету, увидят непостижимую Любовь Христову и в величайшем благоговении навеки преклонятся перед Ним — спасутся!

* Так вот, Бог никому не угрожает наказанием, тем более адом, но Своими заповедями предупреждает человека, что, совершая грех, он нарушает законы своего естества, наносит себе раны. Бог призывает к правильной (праведной) жизни, соответствующей нашей природе, чтобы мы не вредили себе ни делом (например, пьянством, блудом, наркотиками), ни мыслью и чувством (самомнением, завистью, лицемерием, ненавистью и др.), ни словом (ложью, оскорблением, лестью и так далее).

* Не Бога мы гневим своими грехами, а себя калечим. Бог же, будучи Любовью, Своими заповедями указывает нам, с одной стороны, на опасности причинения себе грехом страданий и смерти (духовной), с другой — на правильный путь жизни, ведущий к благу в жизни земной и вечной. Потому спасение — это свободное, по любви к истине, святости и правде, избрание Бога, а не покорность Ему по причине страха наказания или ожидания от Него небесных наслаждений.

* Слово Бога о бесконечных муках было предельным напряжением голоса Его любви, хотящей спасти человека от ужаса посмертных гееннских страданий. Это вполне понятно — любовь не может не сделать всего, чтобы предупредить и избавить любимого от мучений. Потому и Церковь устами Святых Отцов повторяет слова Евангелия: да, для праведных будет Царство вечной радости, а нераскаянные пойдут в муку вечную. И точка. Даже не ставится такой больной вопрос: как совместить христианское учение о Боге-Любви с учением, что эта Любовь дает жизнь тем, о которых знает, что они добровольно изберут зло и подвергнутся нескончаемым мучениям? Хотя совершенно ясно, что Любовь не может совершить подобного, что здесь что-то не то. Святой Исаак Сирин очень сильно сказал об этом: "Если человек говорит, что лишь для того, чтобы явлено было долготерпение Его, мирится Он с ними [грешниками] здесь, с тем, чтобы безжалостно мучить их там — такой человек думает невыразимо богохульно о Боге... Такой ... клевещет на Него". "Не для того милосердный Владыка сотворил разумные существа, чтобы безжалостно подвергнуть их нескончаемой скорби — тех, о ком Он знал прежде их создания, во что они превратятся после сотворения, и которых Он все-таки сотворил".

* Будущая жизнь — действительно великая тайна. И Бердяев точно сказал, что проблема ада "есть предельная тайна, не поддающаяся рационализации".

* Поэтому самым разумным отношением к поставленному вопросу является искреннее смирение перед этой тайной. Мы не понимаем Вечности, мы не знаем ни Рая, ни ада, нам не открыто, что такое новое небо и новая земля, мы не представляем себе всеобщего воскресения и жизнь в новом теле и т. д., потому оставим мечту решить уравнение с многими неизвестными, склонимся верою перед Любовью и Премудростью Божией, поверим, что у Господа не может быть ни неправды, ни мести, ни воздаяния, но есть только одна безграничная Любовь и, следовательно, для каждого человека Вечность будет прямо соответствующей его духовному состоянию, его свободному самоопределению. Преподобный Иоанн Дамаскин писал об этом вполне определенно: "И в будущем веке Бог всем дает блага — ибо Он есть источник благ, на всех изливающий благость, каждый же причащается ко благу, насколько сам приуготовил себя воспринимающим"

* Святой Исаак Сирин писал еще ярче, сильнее: "Он [Бог] ничего не делает ради возмездия, но взирает на пользу, которая должна произойти от Его действий. Одним из таких — является геенна". "Если бы Царство и геенна с самого появления добра и зла не были предусмотрены в сознании благого Бога нашего, тогда не были бы вечными помыслы Божии о них; но праведность и грех были известны Ему прежде, чем они проявили себя. Таким образом, Царство и геенна суть следствия милости, которые в своей сущности задуманы Богом по Его вечной благости, а не следствия воздаяния, даже если Он и дал им имя воздаяния".

* Вот, оказывается, почему существует геенна: не для возмездия, не для бесконечного наказания, а как последнее промыслительное средство любви Божией, Который "взирает на пользу, которая должна произойти от Его действий". Геенну использует Бог в качестве спасения человека. Царство Божие и геенна огненная — "суть следствия милости, а не воздаяния". "Не для того милосердный Владыка сотворил разумные существа, чтобы безжалостно подвергнуть их нескончаемой скорби"!

* Но тот же св. Исаак Сирин предостерегает от легкомыслия: "Остережемся в душах наших, возлюбленные, и поймем, что хотя геенна и подлежит ограничению, весьма страшен вкус пребывания в ней, и за пределами нашего познания — степень страдания в нет"

* Кто согласился бы получить какое угодно богатство при условии пройти прежде через жестокие и долговременные пытки садистов? Думаю, ни один человек, не потерявший здравого рассудка! Когда на одной Международной конференции российские представители демонстрировали видеокассеты с записями пыток и изуверских казней наших военнопленных в Чечне, то многие делегаты не могли этого вынести, закрывали глаза, затыкали уши, выбегали из зала. Даже смотреть было невозможно — а самому подобное испытать? Действительно — ни за какие блага! Так и с геенной, хотя бы она и подлежала ограничению. Если бы только можно было показать, какие страдания предстоят человеку, когда в нем во всей силе откроются и начнут действовать страсти, то, наверное, никто не захотел бы сейчас пожить как следует — а там что будет. Нет, избави нас Бог даже от мгновения соприкосновения с геенной!

* Самого сочетания слов "Страшный Суд" нет в Священном Писании. Однако Церковь употребляет его как соответствующее тому событию.

* Что означает этот Суд? Не подумаем, что в течение всей человеческой истории Бог был Любовью, а уж теперь, извините, — одна справедливость. Ничего подобного! Свт. Иоанн Златоуст очень сильно сказал о Божественной справедливости к человеку: "Если ты требуешь справедливости, то по закону правды нам следовало бы еще в начале тотчас погибнуть".

* Неразумно представлять Бога на этом Суде как какую-то греческую богиню правосудия Фемиду с завязанными глазами. Страшным Судом этот последний акт в истории человечества, открывающий и начало его вечной жизни, называется потому, что здесь "при последней трубе" (1 Кор. 15; 52) каждой личностью будет принято окончательное решение — быть ли ей с Богом или навсегда уйти от Него и остаться "вне" Царства. Христос и на Последнем Суде останется неизменной Божественной Любовью и не нарушит свободы человеческой воли.

* И еще об одном необходимо сказать с полной уверенностью: на Страшном Суде перед каждым человеком, веровавшим и неверовавшим, во всей силе и очевидности откроется все нравственное величие крестного подвига Иисуса Христа, Его потрясающее самоуничижение ради нашего спасения — Его Любовь. И трудно предположить, чтобы такая Жертва не тронула, точнее, не потрясла сердец воскресших людей. Здесь перед лицом каждого откроется сама реальность Креста, вся сила Любви Воскресшего. Без сомнения, это в огромной степени определит положительный выбор великого множества людей. Такому выбору, безусловно, будет способствовать и опыт земной жизни, наполненной иллюзией своей вечности, и печальный опыт мытарств, показавших реальную "сладость" страстей — плоды жизни без Бога. Потому святой Исаак Сирин и писал: "Царство и геенна суть следствия милости, которые в своей сущности задуманы Богом по Его вечной благости, а не воздаяния".

* Итак, на Страшном Суде будет окончательно завершен процесс становления и самоопределения личности. На нем произойдет своего рода подведение итога не только земного, но и посмертного духовного пути человека, то есть всего его бытия в состоянии падения. Здесь перед лицом Любви Божией каждый воскресший человек произнесет свое окончательное "да" или "нет" Богу. Вот почему этот Суд и страшен, а не потому, что на нем Господь, забыв Любовь, будет судить деяния человеческие "по всей справедливости". Святитель Феофан писал: "Господь и на Страшном Суде будет не то взыскивать, как бы осудить, а как бы оправдать всех. И оправдает всякого, лишь бы хоть малая возможность была". И дай Бог, чтобы такой Суд для всех завершился спасительно.

Душа после смерти. Алексей Ильич Осипов.